Первый заместитель исполнительного директора
Федерации Кёкусин-кан каратэ-до России
Алексей Горбылёв
agor@kyokushinkan.ru
www.kyokushinkan.ru

А. Горбылёв («Додзё» № 5/ 2003)

 

В сентябре военного, 1942-го года вся Япония зачи­тывалась пове­стью «Сугата Сансиро» уже извест­ного автора приключенческих повестей Томиты Цунэо. Ее читали рабочие и клерки, школьники и старики, не говоря уже о многочисленных последователях будо, кото­рым она и была, в первую очередь, адресована. В книжных магазинах повесть буквально «сметали». Книгоиздатели из фирмы «Киндзё» были на седьмом небе от неожиданно при­валившей удачи. А к повести уже присматривались «кинош­ники». И, надо сказать, недолго присматривались: уже в следующем году на ки­ноэкраны вышел полуторачасовой шедевр, с восторгом встречен­ный публикой. Снял его тогда еще мало известный молодой ре­жиссер – будущий столп японского кино Куросава Акира[1]. Он экрани­зировал только первую часть книги, и кинозрители без конца требовали от него продолжения. Но реализовать мечту по­клонников будо Куросаве удалось только через два десятилетия – в 1964 г. он выпустил римэйк первой части и экранизацию второй части повести, с которыми под названием «Гений дзюдо» и имел возможность познакомиться широкий советский зритель, встре­тивший фильм не менее восторженно, нежели зритель японский[2]. Похоже, сюжет повести, ее герой и отста­иваемые им ценности оказались привлекательны и акту­аль­ны не только для жителей милитаристской Японии, но и для массового мирового зрителя...

 

Дзюдо или дзюдзюцу: чья возьмет?

Вся повесть состоит из четырех больших частей. В центре пер­вой части повествования – борьба между дзюдо Кодокан и старыми школами дзюдзюцу. Это противостояние достигает своего пика на турнире воинских искусств, проходящем под патронажем полицей­ского управления. В этой части молодой ученик основателя дзюдо – мастера Яно Сугата Сансиро побеждает в трех схват­ках борцов дзюдзюцу: Момму Сабуро, главу Симмё кассацу-рю; Мураи Хансукэ из Рёи синто-рю – в кульминационном соревновании «дзюдо про­тив дзюдзюцу» на турнире, организованном поли­цейским управ­лением; и ученика Мураи, Хигаки Гэнносукэ, с которым сходится в смертельной ду­эли. Успех ему неизменно приносит его коронный прием – «смертоносный» бросок «яма-араси» – «буря в горах». Эта часть романа хорошо известна нашим читателям по фильму Куросавы, и под­робно останавливаться на ней я не буду.

 

Дзюдо против каратэ и бокса

Во второй части Томита рассказывает о борьбе Сугаты с пред­ставителями иных видов рукопаш­ного боя. И хотя здесь присут­ствует и весьма занимательная сцена, в которой Сугата Сансиро по­вергает борца сумо Нисикинада, основная тема части – противо­стояние дзюдо и систем с преоб­ладанием ударной техники – каратэ и бокса.

То, как Сугата одолевал каратистов – братьев Хигаки, наши зрители знают по фильму. А вот о поединке Сансиро с професси­ональным боксёром Уильямом Листом стоит рассказать. Пригла­шённый злокозненным промоутером на состязание между борцом дзюдзюцу и боксером, Сансиро становится свидетелем избиения дзюдзюцуиста (да простят мне читатели этот неологизм) Сэкинэ Кахэй: «Кахэй погнался за Листом, словно пытаясь схватить обла­ко, но в ответ на удары Листа кулаком ничего не мог поделать и лишь сжался, закрывшись обеими руками... Лист легко ушел по кругу, потом нанес лёгкий удар в подбородок и сильно ударил в лицо. Кахэй рухнул на колени как подкошенный, затем встряхнул головой и поднялся на ноги. Его веки сомкнулись, кровь из носа брызнула на борцовский костюм».

Это описание очень правдоподобно: Кахэй пытается провести захват, а Лист умело уходит по кругу и побеждает чистейшим нока­утом при помощи классической боксерской комбинации перед­ний прямой – задний кросс.

Отказавшись сперва ответить на вызов Листа, после поражения Кахэя Сансиро принимает его. Он знает, что участие в этом бою гро­зит ему исключением из Кодокана, и решиться на это его за­ставля­ют лишь унизительные слова промоутера: «Если дзюдо не в силах справиться с ударами в схватке, оно не может считаться искусством самозащиты». Таким образом, Сансиро выступает в качестве защит­ника поруганной чести японского дзюдзюцу.

В поединке Сансиро и Листа, происходившем при большом скоплении народа, дзюдоист отка­зался от использования боле­вых и удушающих приемов и согласился применять только броски, а боксер пообещал наносить удары только выше пояса. Схватка не имела ограничений по времени, а победитель должен был опреде­литься в случае невозможности продолжения схватки одним из участников или отказа от него. Призовой фонд составил тысячу иен – немалые деньги для того времени.

Томита описывает этот бой следующим образом: «Ударил колокол. Лист ринулся вперёд, и в то же мгновение Сансиро сел на ринг и, выставив ноги в сторону Листа, опрокинулся на спину. Под­нимись он – не смог бы защититься. С точки зрения особеннос­тей бокса и дзюдо, невозможность такой схватки очевидна. Но ког­да Сансиро отважился на этот бой, ему ничего другого сделать не оставалось»[3].

Хотя сегодня на соревнованиях по боям без правил такие дейст­вия нередко влекут за собой па­товую ситуацию и снижают интересность и динамичность поединка, в повести боксер перепрыги­вает через выставленные ноги борца и пытается продолжить атаку, но победу в конце концов одерживает Сансиро своим фирменным нокаутирующим броском яма-араси.

 

С голыми руками против мечей и сюрикэнов

Третья часть повести посвящена рассмотрению возможностей дзюдо в схватке с противниками, вооруженными холодным оружи­ем. Естественно, что речь идет уже не о соревновательных схват­ках, а о боях не на жизнь, а на смерть. По сюжету романа, после участия в поединках с каратистом и боксером Сугата Сансиро ухо­дит из Кодокана, так как считает, что нарушил святую клятву – не вступать в схватки с представителями других школ без разрешения наставника, и начинает новую жизнь – жизнь рикши. Он не стремит­ся к борьбе, но то и дело оказывается втянутым в противо­стояние с коварными врагами.

В этой части повести Сугата дважды подвергается нападению мастера меча, обладателя мас­терского сертификата мэнкё кайдэн школы Итто-рю Оригути Дайсукэ. Их совершенно случайная встре­ча неожиданно превращается для Сансиро в экстремальное испы­тание «на прочность» в не­вероятном поединке «с голыми руками против меча»: «Сансиро не изучал кэндо. Но он знал дзюдо. Он никогда не считал, что можно защититься голыми руками от клинка противника, и в глубине души приготовился к тому, что неизбежно пропустит удар мечом. И тогда его охватила хладно­кровная реши­мость дать врагу порезать кожу, но разорвать его плоть, дать поре­зать плоть, но пе­ребить ему кости».

Характерно, что и здесь Томита Цунэо, приведший своего героя в смертельную ловушку, не де­лает из него супермена. Единствен­ное, чем он наделяет Сугату, – это психологический настрой масте­ра будо, и не случайно глава, в которой рассказывается о встрече дзюдоиста с мастером меча, носит название «Самоотречение». Тем не менее, в обоих столкновениях с Оригути Сансиро остается в жи­вых лишь по чистой случайности.

Если приемы обезоруживания противника, вооруженного мечом (муто-дори), в дзюдзюцу все-таки существуют, то против метательного оружия никаких особых приемов у безоружного борца нет. Поэтому в повести противником, которого никак не может одолеть Сансиро, оказывается ниндзя и мастер искусства метания стрелок сюрикэндзюцу Намбан-рю Мацуки Тэнъё, с которым дзюдо­ист также схватывается дважды.

Во время первой встречи с Мацуки он ловко уклоняется от бро­шенного дротика и выполняет свой фирменный бросок яма-араси. Однако Мацуки оказывается парнем не промах и, сделав в воздухе сальто, благополучно приземляется на ноги.

Вторая схватка – не на жизнь, а на смерть – между Сансиро и Мацуки Тэнъё происходит на крыше храма Кайкоин в токийском районе Асакуса, это апогей третьей части повести.

Сансиро случайно замечает Гэнъё, загнанного полицейскими на крышу храма Кайкоин, и пока полицейские пребывают в нере­шительности, в одиночку бросается вдогонку за ним на крышу.

«Сансиро забыл об опасности... Он просто не думал о победе над противником, так как решил, что следует сохранить противнику жизнь и передать его полиции. В ситуации, когда нужно выби­рать между жизнью и смертью, не остается ничего кроме выбора смер­ти. Это не означает, что он обладал духом буси «Хагакурэ». Это было просто реальное чувство, легко пришедшее к нему те­перь, когда он столько раз смотрел в лицо смерти в бою».

В схватке без оружия с Тэнъё, который, похоже, превосходил дзюдоиста силой, Сансиро дрался не щадя живота своего. «Санси­ро словно тисками сдавил шею Тэнъё удушающим приемом скрест­ным захватом отворотов куртки спереди «гяку-дзюдзи», а ногами сдавил его живот приемом «до-дзимэ»... В то же мгновение два тела, слившись воедино, заскользили по крыше. Тэнъё, чтобы из­бе­жать падения, расставил ноги и старался упереться. Однако Санси­ро и не думал о падении, по­скольку он осознавал, сколь опасно во второй раз упустить из рук такого опасного противника».

В итоге оба они рухнули с крыши, и оба остались живы. Тэнъё был схвачен полицией, а Сансиро, оправившись от сильных травм, получил разрешение вернуться в Кодокан.

 

Новые враги

В четвертой, заключительной части повести Сансиро сталки­вается с двумя новыми врагами. Первый – эксцентричный санка[4] Томэсаку с демонической внешностью, в совершенстве владею­щий стрельбой отравленными иглами из трубки фукибари. Второй – Цукуи Дзёсукэ, одаренный борец дзюдзюцу и ученик Хигаки Гэн-носукэ, ставшего верным другом Сугаты.

Томэсаку, оставаясь в романе реалистичным образом, одновре­менно описывается как паук-обо­ротень, и бой с ним похож на схват­ку с привидением. Цукуи же изображен мастером, превосходя­щим по уровню мастерства Хигаки Гэнносукэ. Он выступает в качестве представителя дзюдзюцу западной Японии. В определенном смыс­ле он – копия самого Сансиро.

Апогей противостояния между Сугатой Сансиро и Цукуи Дзёсу­кэ – поединок в зале Бутокудэн в Киото. Он изображен как реша­ющий бой между дзюдо и дзюдзюцу, который, наконец, должен рас­ставить все точки над «ё». И Сансиро, естественно, выходит из него победителем.

Вот таково, вкратце, содержание нашумевшей книги Томиты[5].

 

«Сугата Сансиро»: реальность и вымысел

Уже первые читатели повести начали спорить о реальной исто­рической подоплеке повести. Тем более, что за вымышленными, но созвучными реальным именами и названиями читатели с лег­костью угадывали реальные исторические события 80-х годов XIX в., когда Кодокан противостоял старым школам дзюдзюцу, и реальные фигуры. Так, выведенная в «Сугата Сансиро» школа дзюдо «Кодокан» (в романе это название записано иероглифами, буквально означающими «Дворец пути ваты») сразу была отож­дествлена с реальной школой Кодокан («Дворец общего пути»; первый иероглиф в этом названии – «ко» – имеет много значений и, в частности, «братство», «община»). В мудром и благородном основателе дзюдо Яно Сёгоро угадывался реальный основатель Кодокана Кано Дзигоро, который ушел из жизни всего за несколь­ко лет до выхода повести. Более продвину­тые, знакомые с дзюдоистской кухней люди в Тоде Юдзиро узнавали Томиту Цунэдзиро, отца ав­тора, в Хироси Ёсимаро – Ёкояму Сакудзиро, в Цудзаки Кохэе – Ямаститу Ёсиаки, а в монастыре Рюсё-дзи угадывали Эйсё-дзи – колыбель Кодокана.

Сложнее всего было с главным героем. Сам Томита Цунэо в по­слесловии к первому изданию пи­сал о своем герое: «Этот роман описывает становление одного молодого человека на фоне пери­ода 1881-1887 гг. Герой, Сугата Сансиро, одарен талантом в будо, это один из тех юношей эпохи Мэйдзи, которые росли вместе со всей тогдашней молодёжью, испытывали душевные страдания, лелеяли надежды, бунтовали и критиковали себя». Знающие же люди полагали, что скорее всего прототипом Сугаты послужил Сайго Сиро, сильнейший борец Кодокана его героической эпохи, но признавали, что это образ собирательный. В нем угадывали черты сразу и Сайго, и Томиты, и Ёкоямы, и Ямаситы, а в послед­ней части повести угадывали аллюзию на историю борьбы Исогай Хадзимэ, представителя Кодокана в Киото, с борцами их западных школ дзюдзюцу.

Короче говоря, знатоки истории дзюдо и живые еще свидете­ли тех событий понимали, что по­весть «Сугата Сансиро» написана лишь по мотивам истории Кодокана, но не есть история этой школы и не биография ее знаменитого борца. Знали они и то, что Томита Цунэо основывался на рассказах отца. И естественно, что образ Кодокана периода его возникновения и его ведущих бор­цов полу­чился идеализированным и приукрашенным.

Но это было очевидно лишь знающим людям. Широкая чита­тельская, а позднее зрительская ау­дитория (в Японии и за ее пре­делами) восприняла (а некоторые и продолжают воспринимать) «Су­гату Сансиро» как историческое полотно, достоверно отобра­жающее возникновение и становле­ние дзюдо, а сам главный герой приобрел в ее глазах статус реальной исторической личности. И все попытки опровергнуть эту укоренившуюся точку зрения, про­должающиеся по сей день, ка­жется, были тщетны. Каждое новое поколение читателей и зрителей принимает все показанное в «Су-гате Сансиро» за чистую монету.

Как же удалось добиться такого эффекта Томите? Это стало возможным благодаря великолеп­ному знанию автором событий и реалий того времени, достоверному воспроизведению атмосфе­ры тех боев, прекрасному знанию техники и теории японских будо (у Томиты Цунэо, между прочим, был 5-й дан по дзюдо). Вдобавок сама манера изложения Томиты делает описания чрезвычайно достоверными и впечатляющими.

Неудивительно, что и сегодня очень многих читателей романа и зрителей его экранизаций чрез­вычайно интересует историческая основа сюжета. И по сей день, по прошествии уже шести деся­тиле­тий со времени публикации повести, исследователи продолжают искать ответы на многочис­ленные вопросы: кто же послужил про­тотипом Сугаты? Насколько близок литературный образ ре­альной личности? Что представлял собой фантастический коронный при­ем Сансиро яма-араси?

Частично этих вопросов я уже касался в номерах 6-8 тогда еще сборника «Додзё» (выходили в 2001 г.). Отсылая читателей к тем публикациям по истории дзюдо за сведениями об общем истори­ческом контексте и основных этапах становления дзюдо, я теперь хочу более подробно рассказать о лучших учениках Кано Дзигоро, послуживших прототипами для «гения дзюдо», об их необычных судьбах и роли в становлении Кодокана.

 

 

САЙГО СИРО

Сайго Сиро (1867-1922) – один из самых удивительных и зага­дочных персонажей в истории будо конца XIX – начала XX веков. Он пришел в Кодокан в 1882 г. в возрасте 15 лет, и уже через три года, в 1885 г., его имя прогремело на всю страну как имя великого непо­бедимого борца. В 20 лет Сайго уже обладал 5-м даном, а потом внезапно покинул Кодокан, чтобы уйти в полную безвест­ность и через три десятилетия, в 1922 г., умереть от тяжелой болезни в воз­расте всего лишь 57 лет. И чтобы столь же внезапно «возродиться» уже во второй половине столетия в роли основа­теля школы боево­го искусства айки-дзюцу Сайго-ха Дайто-рю.

Более менее полно известна биография Сайго лишь за период 1882-1889 гг., но за этот очень короткий срок в необычайно юном для боевых искусств возрасте он успел навсегда вписать свое имя золотыми буквами в летопись будо и заслужить славу «гения дзюдо». А потом, благодаря пи­сателям и режиссерам, превратился в легенду, в которой правду уже почти невозможно отличить от вымысла...

 

Начало пути

В один из дней 1882 г. Кано Дзигоро, только-только осно­вав­ший додзё Кодокан в монастыре Эйсё-дзи, посетил зал одного из своих прежних наставников по школе Тэндзин синъё-рю Иноуэ Кэйтаро. Они не виделись уже довольно долго, и вот теперь Кано специально, чтобы справиться о делах друга, завернул в квартал Дотомо в токийском рай­оне Ситая, благо это было недалеко от его резиденции.

Додзё Иноуэ было хорошо известно в Токио. Из него вы­шло немало знаменитых борцов. Еще в 1945 г.[6], когда додзё уже пере­ехало в Юсима в квартале Тэндзинка, на его стене висели таблички с именами многих славных мастеров дзюдзюцу и дзюдо, которые прошли здесь обучение: Кано Дзигоро, Ёкояма Сакудзиро, Тобари Такисабуро... Значи­лось среди них и имя «Сида Сиро».

Когда Кано вошел в додзё, там как раз шла тренировка. Внимание молодого мастера привлек юноша с багровым от напря­жения лицом. Он тренировался, выкладываясь по максимуму, и демонстрировал отменную технику, которая просто поразила Кано. Он спросил у парня, сколько ему лет.

- Как раз исполнилось пятнадцать, – отвечал тот.

- А сколько тренируешься?

- Уже год!

- Вот это да! – подумал про себя Кано. - Этот парень прямо-таки рожден для дзюдзюцу!

Звали талантливого юношу Сида Сиро.

- Вот бы мне такого ученика! Я бы вырастил из него иде­ального мастера дзюдо! – думал Кано про себя и, не удер­жавшись, сказал Иноуэ:

- Сэнсэй, прошу Вас, уступите мне этого ученика!

- Кано-сан, если уж Вы так влюбились в Сида, так и быть, заби­райте его! Только, что он сам на это скажет? Если у него не будет возражений, то и я возражать не стану. Пожалуйста, забирайте его, – отвечал наставник.

Он сам был первоклассным специалистом и, конечно, сразу проник в мысли своего бывшего ученика и нынешнего коллеги. А Кано был просто счастлив и тут же поделился со старым масте­ром мечтой превратить Сида в идеального дзюдоиста, заметив также, что для него, пожалуй, больше подойдет школа Кито-рю, славяща­яся своими изощренными бросками, – уж очень ловко выходили броски у парня.

Но за что же так с первого взгляда влюбился в юношу видав­ший виды основатель Кодокана? Было в нем немало необычного. Пальцы на ногах у Сиды были необычайно длинными и загнутыми вниз, словно у медведя. Когда он проводил подсечку под лодыжку или в колено, эти длинные пальцы словно обхватывали ногу против­ника, прилипая к ней, как щупальца осьминога (их так и называли ученики Иноуэ – «осьминожьи щупальца Сиды»), и совершенно не позволяя противнику уйти от приема. Так что он не только имел отменные способности к усвоению техники дзюдзюцу, но даже и само его тело было словно «заточено» под броски. Благодаря этому, всего за один год он достиг такого уровня, ради которого другим приходилось потеть три-четыре.

Сида Сиро родился в 1867 г. в деревне Киёкава в местности Цугава в префектуре Ниигата (по некоторым данным – на хуто­ре Киёкава в деревне Киёкава). Он был вторым сыном Сиды

Сададзиро (Тэйдзиро), самурая из княжества Цугава – дочернего владения княжества Айдзу.

В детстве Сиро мечтал стать генералом армии и часто делился своей мечтой с друзьями. В воз­расте всего лишь 14 лет, в 1881 г., он отправился в Токио, чтобы приступить к реализации своего жиз­ненного плана. В столице он поступил на учебу в среднюю школу Сэйдзё и одновременно на­чал постигать азы дзюдзюцу в додзё сэнсэя Иноуэ Кэйтаро. Судьба распорядилась, однако, так, что буду­щий «гений дзюдо» не смог пойти по армейской линии. Тому были непреодолимые пре­грады. Дело в том, что уже в 15 лет Сиро пере­стал расти, а было в нем в ту пору всего 153 см роста и 53 кг веса – значительно меньше, чем требовалось для поступления на военную службу. Он дважды – в 1884-м и в 1885-м гг. – подавал документы в Школу подготовки младшего офицер­ского состава и дважды получал отказ. Так что, от мечты о генеральском мундире пришлось ему отка­заться. «Ну, что же, раз генералом я стать не могу, поеду в Маньчжурию разбойником!» – часто говаривал он своим приятелям из додзё сэнсэя Иноуэ.

В 1882 г. Сиро усыновил Сайго Таномо, в прошлом – знамени­тый главный старейшина княже­ства Айдзу, а также, как утверждают ныне последователи школы Дайто-рю айки-дзюцу и айкимо, мастер секретного боевого искусства, якобы передавший Сиро не только свою фамилию, но и тайны боевого мастерства рода Такэда. Мы еще вернемся к этому, а пока Сайго Сиро, строивший такие своеоб­разные планы на будущее, в самом конце страшно жаркого августа 1882 г. начал тре­нироваться под руководством Кано Дзигоро в кро­хотном «додзё» всего в 12 татами (21,6 м), кото­рое Кано соорудил во дворе монастыря Эйсё-дзи.

Сайго стал ежедневно тренироваться вместе с Кано Дзигоро и его первым учеником – Томитой Цунэдзиро. Основатель Кодокана был очень доволен: наконец-то ему удалось найти замечатель­ного помощника в его исследованиях дзюдо. И всего через год, в августе 1883-го, он удостоил двух первых своих учеников степени седан – «первый дан» – и вручил им черные пояса.

Сохранившиеся до наших дней в Кодокане записи свидетельс­твуют, что Сайго стал любимым учеником Кано, которому наставник оказывал наибольшее внимание. Показательна в этом плане хрони­ка присвоения им мастерских степеней Сайго и Томите. Степень 2-й дан они получили вме­сте в ноябре 1883 г. Через 3-й дан Сайго и Томита оба перепрыгнули, а вот 4-й получали поврозь: сначала Сайго – в августе 1885-го, а потом Томита – в сентябре 1885-го г. 5-й дан Сайго получил в январе 1887 г., а Томита – снова с месячным опоз­данием – в феврале. Судя по всему, так Кано указывал на разницу в их месте в тогдашнем дзюдо: сначала Сайго, который пришел позже, потом Томита – самый первый ученик. Возможно, он даже пытался задобрить своего талантливого уче­ника, продвигая его вперед. И, наверное, не случайно, когда в 1888 г., по приказу Министерства двора, Кано выехал в Европу для изучения постановки образования в разных странах, своим за­местителем в Кодокане он назначил имен­но Сайго Сиро, хотя тот был младше многих его учени­ков.

 

Война против дзюдзюцу

По мере того как креп Кодокан, как росло число его учеников, по Токио поползли слухи о каком-то странном «дзюдо», пошли пересуды об «университетском дзюдо» и даже о «профессоре дзюдо». Большой интерес они вызвали в кругах образования и политики, но особенно пристальное внимание привлекли со сто­роны дзюдзюцуистов. Начал разгораться костер скандала. «Какая дер­зость! – говорили дзюдзюцуисты. – Этот Кано прозанимался дзюдзюцу всего пять лет и уже осме­ливается называть свою школу «дзюдо»! Уж, не знаем, каков уровень этого неспелого «универси­тетского дзюдо», но надо все-таки испытать его»[7].

Такая реакция дзюдзюцуистов совсем неудивительна. Ведь, действительно, Кано прозанимался к тому времени дзюдзюцу всего пять лет, да к тому же – параллельно с обучением в университете, которое, разумеется, отнимало много времени. Ни у кого в голове не укладывалось, как за столь короткое время этот выскочка смог овладеть весьма сложной техникой, произвести реформу дзюдзю­цу и получить право именоваться наставником. Во всем этом дзюд-зюцуистам чудилась даже не авантюра молодого чудака, а самый что ни на есть серьезный заговор против дзюдзюцу, которое в то время, как и другие виды боевых искусств, переживало трудные времена.

Особенно ополчилась против Кано школа Тоцука ёсин-рю (или Тоцука-ха ёсин-рю),

обосновавшаяся в префектуре Тиба. Ее представители были настроены в отношении основателя новой системы весьма резко: «Вот еще «великий учитель» нашелся – Кано Дзигоро! Выучил пару-тройку приемов и теперь выступает против дзюдзюцу и продвигает свое «дзюдо»... Вот хвастун!» Возглавлял их Тоцука Хикосукэ Хидэтоси[8], бывший преподаватель дзюдзюцу военно-учебного заве­дения сёгуната Кобусё, блиставший в конце правления Токугава (1603-1867). Его ученики до Реставрации Мэйдзи (1867) считались сильнейшими во всей Японии. Да и после нее в школе То­цуки сохранялись первоклассные мастера борьбы. «Десять богатырей» Тоцуки – Фудзии Юхэй, Катаяма Ядзиро[9], Имада Масаёси, Касивадзаки Матасиро, Судзуки Магохатиро, Каная Мотоакира, Тэрудзима Таро, Ямамото Кинсаку, Отакэ Мориёси[10] и Уэно Косай (Ясокити)[11] – были известны во всем регионе Канто. Да и сам Тоцука Хикосукэ, как и его сын и преемник Тоцука Хидэми, был еще очень силен.

У дзюдзюцуистов было немало причин для зависти к Кано и ненависти к нему. Он был еще очень молод, но уже успел сделать замечательную карьеру: только что закончил университет, а уже по­лучил назначение на преподавательскую должность, и не куда-нибудь, а в высшую аристократиче­скую школу Гакусюин, открыл частную школу-пансионат, где воспитывались дети из аристократи­ческих семей, что обеспечивало высокую протекцию. К тому же представители старых школ опа­сались, что представители дзюдо попытаются отнять у них столь важные «хлебные» должности инсрукторов дзюдзюцу в Главном полицейском управлении. Им было невдомек, что Кано был не столь мелочен, и что он ставил перед собой гораздо более высокие цели.

 А между тем, Кано Дзигоро думал так: «Ныне японское искусство борьбы и самозащиты умирает из-за того, что многочисленные школы дзюдзюцу и их ответвления наглухо закрываются друг от друга. Если не объединить воедино все школы дзюдзюцу, это искусство обречено на гибель». Проанализировав события тех дней с точки зрения их последствий, мы увидим, что наставник Кано действительно нашел способ реанимации японских будзюцу, находившихся на грани смерти, и вдохнул в них новую жизнь, что он вовсе не стремился погрязнуть в борьбе со старыми школами дзюдзюцу, но в то же время был готов заставить своих противни ков отступить, поскольку иначе успеха было не достичь.

Эпицентром противостояния дзюдо и дзюдзюцу стали турниры боевых искусств, которые

проводило Главное полицейское управление (кэйситё). На них свою состоятельность ученикам Кано пришлось доказывать в поединках со старыми мастерами дзюдзюцу – инструкторами поли­ции и учениками престарелого Тоцуки Хикосукэ.

Организация турниров будзюцу главным полицейским управле­нием связана с именем первого Главного инспектора полиции Осэко Садакиё. Первый из них состоялся уже в мае 1884 г. На нем прошли соревнования с участием представителей старинных школ кэндзю-цу и дзюдзюцу, дзю­доисты в турнире, видимо, не участвовали.

Сменивший 20 декабря 1884 г. Осэко на должности главного инспектора полиции Мисима Мити­цунэ (Цуё), бывший сацумский самурай, за свою вспыльчивость прозванный «демоном», немед­ля после своего вступления в права заявил о своем намерении и впредь проводить турниры по буд­зюцу. В своей речи он сказал: «Мы не должны ограничиваться только теми специалистами по гэк-кэн (так до 1899 г. называлось кэндо) и дзюдзюцу, которые служат в Главном полицейском управ­лении, мы должны бросить клич на всю страну, не ограничиваясь какой-то одной школой, собрать мастеров на турнир, выявить лучших специалистов по технике и постепенно принять их на службу в Главное полицейское управ­ление». Эти слова, как рассказывают, были встречены бурными ру­коплесканиями.

И уже в мае 1885 г. состоялся следующий турнир, приглашение участвовать в котором получил и Кодокан. Именно на нем, видимо, произошел знаменитый поединок Сайго Сиро и Тэрудзимы Таро[12]. В общей сложности на том турнире состоялось 9 схваток, в которых ученики Кано противо­стояли борцам из Тоцука-ха Ёсин-рю. В 8-ми из них победили представители Кодокана, а в 9-й была объявлена ничья. Это был триумф новой школы.

Во время турнира Сайго было всего 20 лет, в то время как его противник, Тэрудзима, был муж­чиной 27 лет в самом расцвете сил. Он считался сильнейшим борцом в школе мастера Тоцука, имел большой по тем временам рост – 171 см – и вес 83 кг. Сайго же, как мы помним, был ростом 153 см и весил около 53 кг. В то время как у полицейских устроителей турнира поединок между Сайго и Тэрудзимой, приглашенными со стороны лишь для поощрения публики к занятиям бое­выми искусствами, вызывал простое любо­пытство, чья возьмет – Кодокана или Ёсин-рю, и Сайго и Тэрудзима поставили тогда на чашу весов сами славные имена своих школ, и схватка между ними носила принципиальный характер. Ни тот, ни другой не имел права на поражение.

На стороне Сайго – превосходство в скорости, ловкости, пре­красное владение бросками, умение применять самые разные комбинации приемов. На стороне Тэрудзимы – превосходство в весе, физическая сила. Сайго великолепно владеет яма-араси («горный вихрь», об этом броске мы по­говорим отдельно) и о-ути-гари (зацеп изнутри), а в арсенале Тэрудзимы – мощные ути-мата (под­хват изнут­ри), хараи-госи (подхват под две ноги) и осото-гари (отхват). Оба борются в левой стойке. Так что возьмет верх: техника или сила?

Тэрудзима вытянул вперед левую руку, захватил заднюю часть отворота куртки дзюдоиста и сильно рванул его на себя. Сайго, не противясь этому действию, взял захват левой рукой низко – за боковую часть отворота, а правой отпустил захват вообще. Когда Тэрудзима толкал его, он от­ступал, когда тянул – подшагивал на нужное расстояние.

Постепенно Тэрудзима начал «закипать». Крепко схватив левой рукой правое запястье Сайго, он вскинул свою правую ногу в попытке провести свой коронный о-сото-гари. Но Сайго вырвал руку. Преследуя дзюдоиста, Тэрудзима попытался провести под­хват изнутри, но Сайго ловко уклонился от его атаки, и нога борца из Ёсин-рю лишь рассекла воздух.

Тэрудзима с красным, как у демона, лицом атакует комбинаци­ей хараи-госи и ути-мата, но все тщетно. Проходит восемь минут, десять... Сайго стоит, как ива на ветру. Но вот Тэрудзима ловко подбрасывает его в воздух! Все! Конец борьбе! Но что это?! Сайго переворачивается в воздухе и приземляется на ноги! Ничего еще не кончено! Не зря дзюдоист столько времени потратил на на­блю­дения за тем, как приземляется на лапы кошка, подброшенная в воздух, и на отработку анало­гичной техники приземления. Он достиг в этом поразительных успехов: даже при броске с высоты всего в один метр Сайго всегда приземляется на ноги и на руки, и никогда – на спину. Не зря его прозвали «нэко» – «кошка».

Напряжение схватки усиливается. Весь зал следит за ней молча, затаив дыхание, и слышно лишь прерывистое хрипение задыхающегося Тэрудзимы. «Дьявол» Мисима навалился на стол и впился глазами в борцов. Все ждут развязки этого принципиаль­ного поединка.

Но вот Сайго захватывает обеими руками отвороты куртки Тэрудзимы. О-ути-гари! Но Тэрудзима переступает атакуемой ногой через атакующую ногу Сайго, уходит от атаки и восстанавливает по­зицию. Он сам отталкивает Сайго и атакует мощнейшим о-сото-гари. Но дзюдоист быстро убирает ногу, и правая нога Тэрудзимы рассекает воздух.

В таких яростных атаках, защитах и контратаках прошло уже пятнадцать минут. Тэрудзима своей огромной ладонью смахивает с лица струящийся ручьями пот и высоко поднимает вверх руки: «Ну, подходи!» С этими словами он бросается в атаку, стремясь взять захват.

По лицу Сайго струится тоненькая струйка пота, оно белым-бело, и лишь на щеках виден легкий румянец. Он по-прежнему хладнокровен – само спокойствие. Видно, не был готов к такому пово­роту событий Тэрудзима, без подготовки бросившийся за захватом. Сайго молниеносно сблизился с ним, левой рукой, вывернутой ребром ладони вверх, засунув большой палец внутрь,

захватил боковую часть левого отворота противника, а правой – его левый рукав снаружи. Мощ­ным рывком вывел противника из равновесия вперед и с криком «То!» провел блестящий яма-араси. Здоровенный Тэрудзима подлетел в воздух, перевернулся и рухнул на татами. Чистая по­беда дзюдоиста![13]

При виде этого возглавлявший на этом турнире делегацию Тоцука-ха Ёсин-рю Тоцука Хидэми (совсем незадолго до соревно­ваний, 15 апреля, в возрасте 74 лет Тоцука Хикосукэ скончался) с уважением обратился к Кано: «У вас, Кано-сан, действительно великолепный ученик...»

 

Сайго Сиро покидает Кодокан

Во второй половине 1880-х годов Сайго Сиро – бесспорный лидер борцов­ской команды Кодокана. И неудивительно, что, когда в 1888 г. встал вопрос о заместителе Кано Дзигоро на время его полуторагодовой поездки в Европу для изучения постановки там образования, его выбор пал на молодого Сайго Сиро, хотя были в Кодокане ученики и постарше еще очень молодого парня из Ниигаты.

Сайго выполнял свои обязанности директора Кодокана прак­тически все время отсутствия наставника Кано в Японии, но за какой-нибудь месяц до его возвращения на родину вдруг... «сбе­жал» из Кодокана. Что же могло слу­читься такого, что заставило бы его совершить такой поступок? Увы, здесь многое неясно.

Официальные кодокановские источники на этот счет отмал­чиваются. Так, согласно биографии основателя Кодокана «Кано Дзигоро», изданной Кодока­ном, прибыв 16 января 1890 г. в Иокогаму, Кано «узнал об ослаблении дисциплины в Кодокане и в школе Кано-дзюку и исключил Сайго».

Туманно и несколько двусмысленно высказывается о Сайго Сиро и Томита Цунэдзиро: «Сайго-кун в период Сражающихся кня­жеств в истории Кодокана, когда решалась сама его судьба, был сильнейшим борцом и продемонстрировал поразительный огнен­ный боевой дух. Поэтому его имя в то время в дзюдоистских кругах гремело, словно имя какого-нибудь демона. В период Масаго-тё[14] даже детишки, игравшие на обочинах дорог, без конца ссори­лись друг с другом, добиваясь права играть роль «Сайго Сиро из Кодокана». Однако период его высшего расцвета продолжался всего лишь каких-нибудь три с половиной или четыре года. Хотя он был очень маленького роста, характер у Сайго был горячий, он всегда был готов броситься в бой по принципу либо пан, либо пропал, и его коронный прием яма-араси – «горный вихрь» – словно отражал его горячий нрав. Сайго обладал характером смелым и притом прямолинейным и воинственным, и очень жаль, что не прошло и полутора лет с момента отъезда сэнсэя Кано за границу, как он опустился. Когда я снова встретился с ним по прошествии более десяти лет, он страдал алкоголизмом и выглядел чрезвычайно слабым. Сайго провел в Кодокане восемь полных лет – с 1882 по 1890 г., первые че­тыре года он сам учил­ся дзюдо. А следующие четыре года активно выступал, именно тогда в пол­ной мере раскрылся его характер. Если отбросить эти четыре года, то я до сих пор не знаю, чего было больше у Сайго – заслуг или провинностей».

Что означает «ослабление дисциплины», о котором упоми­нается в официальной биографии Кано? Какие же такие «про­винности» имеет в виду Томита? Любопытные сведения на этот счет японскому журналисту Кудо Райсукэ предоставил Ямадзаки Сётаро, ученик школы Кано-дзюку пе­риода Уэ нибан-тё[15].

Ямадзаки рассказывал: «Сайго-сан, которому сэнсэй Кано поручил заведовать Кодоканом во время своего отсутствия, был еще очень молод – всего 22 года. И, похоже, он проникся опреде­ленным самодовольством в отношении своего, бесспорно, талан­тливого дзюдо. Кроме того, среди учеников Кано-дзюку (включая и тех, что занимались в Кодокане) тогда было немало горячих пар­ней, которые вели себя по пословице «когда кота нет, мышам раздолье». Они спелись с местными компаниями, которые ходили тренироваться в Кодокан, стали носить куртки с пятью гербами в виде круга с иероглифом «единица» – горизонтальной чертой – внутри и именоваться «Бантёрэн» – «Группа охраны квартала» – и расхаживали в районе от Кудан до Канды гордо, словно короли. В то время куртки с гербами были очень популярны среди студен­тов. В гербе «Группы охраны квар­тала» единица означала железо, а круг – вату, в которую оно завернуто, в духовном смысле этот герб был символом внешней мягкости и внутренней твердости. Ну, дрались они, конечно, немало. Я слышал, будто тогда в окрес­тностях Кудан не осталось ни одной собаки, ни единой курицы – всех они пожрали... И вот Сайго-сан, зная, что через месяц дол­жен вернуться на родину сэнсэй Кано, под покровом ночи в один прекрасный день сбежал из столицы».

В сущности, этот рассказ дополняет и версия бегства Сайго из столицы, которую поведал в своей книге «Отакэ Мориёси», посвя­щенной известному мастеру дзюдзюцу тех дней, некий Су­гиура. В его работе мы находим не только абстрактные, лишенные всякой конкретики сообщения о хулиганском поведении Сайго, бросав­шем тень на Кодокан, но и обстоятельный рассказ об одном эпи­зоде из разгульной жизни молодого борца, который, возможно, послужил непосредственным поводом для его бегства из Токио. К сожалению, книга Сугиуры изобилует неточностями и грубыми ошибками[16], поэтому и к этой истории приходится относиться очень осторожно, хотя некоторые авторы уже и пересказали ее как чистую правду.

Итак, Сугиура пишет: «Сайго Сиро, который считается моде­лью для Сугаты Сансиро, помимо того, что был заместителем Кано в Кодокане, находившемся в монастыре Эйсё-дзи в квартале

Ситая, во время его отсутствия, два или три раза в неделю ходил проводить занятия в универси­тете Тодай[17] и на обратном пути практически всегда заворачивал в балаганы в районе Асакуса Окуяма. Там он выпивал с борцами дзюдзюцу Отакэ Мориёси (Тоцука-ха Ёсин-рю), Итикава Дай­хати (Тэндзин синъё-рю), Окуда Сёгоро (Кито-рю) и вместе с ними устраивал матчи с желающими бороться из публики (подобные тем, что практиковались в дзюд­зюцу, сумо, искусстве боя копьем, алебардой, в бодзюцу, гэккэн и прочих боевых искусствах)[18].От наставника Кано Дзигоро это, разуме­ется, держали в секрете».

Далее Сугиура рассказывает, что однажды в балаган Отакэ и его приятелей поглазеть на их шоу заглянула компания из семи или восемь борцов сумо. И когда дзюдзюцуисты, как обычно, пригла­сили гостей бороться, один из сумоистов вызвался на схватку. Это был рикиси, выступавший под псевдонимом «Арауми» – «Бушующее море». Ростом он был в 195 см и весил около 143 кг. Это был сильный борец и настоящий силач: до того, как Арауми стал профессиональным сумоистом, он работал землекопом и ежедневно вырывал из земли на склонах гор здоровенные валуны весом под две сотни килограммов.

Этот Арауми, благодаря своей неимоверной медвежьей силище, легко разложил Отакэ и Ити­каву. Поражение дзюдзюцу было бес­спорным. И тут со своего места поднялся Сайго, который на­блюдал за всем со стороны, заливая в себя сакэ чайными чашечками.

- Хорошо! Хорошо! Сейчас я «сделаю» этого медведя!

Растолкав взбешенных дзюдзюцуистов, Сайго вскочил на помост и сцепился с Арауми. Однако его противник мало того, что был настоящий здоровяк, но к тому же еще и голый – в одной набед­ренной повязке. И Сайго пришлось немало попотеть, прежде чем ему удалось, улучив момент, провести великолепный хараи-цури-коми (вероятно, имеется в виду сасаэ-цури-коми-аси - пере­дняя подсечка под выставленную ногу – А.Г.).

- Победа! – закричали дзюдзюцуисты.

И тут началось. Известный задира и драчун Арауми, разо­зленный болезненным падением, вдруг вцепился зубами в голень Сайго. Взбешенный Сайго в ответ ударил обидчика левым кулаком в солнечное сплетение. Сумоист от боли согнулся вдвое и потерял сознание. Но тут на помощь ему бросились товарищи. Началась свалка: четыре борца дзюдзюцу против семерых рикиси.

На крики перепуганных зрителей к месту побоища примчался небольшой отряд полицейских. Они попытались растащить деру­щихся, размахивая длинными палками и выкрикивая: «Именем закона! Именем закона!» Однако драчуны разошлись не на шутку и вскоре стали теснить полицей­ских – все же служителям закона про­тивостояли мастера дзюд­зюцу и силачи-рикиси. Рассвире­певший Отакэ, прижатый полицейскими к берегу реки Сумида, воспользовался фирмен­ными приемами «Тэндзин ёсин-рю»[19] и одного за другим отправил служи­телей порядка искупаться в реке.

На этот инцидент обратило внимание даже Главное полицейское управление, началось рас­сле­дование. Поскольку к этому делу оказался причастен Сайго, Хонда Масудзиро и Иванами Сидзуя, которым Кано вверил свою школу Кано-дзюку, все извелись и через Ёкояму Сакудзиро, который работал инструктором борьбы в Главном полицейском управлении, обратились к главному инспек­тору полиции Мисиме Митицунэ с просьбой замолвить за Кодокан словечко и в конце концов смогли замять это дело.

Сугиура утверждает, что за участие в этой драке Сайго был исключен из Кодокана и уехал на Кюсю, где вскоре умер в воз­расте всего 26 или 27 лет. Однако в действительности Сайго Сиро был исключен лишь после того, как уехал из Токио, по возвращении Кано из поездки, и не умер в «26 или 27 лет».

На фоне всех этих ошибок трудно принять со стопроцентной уверенностью и рассказ о драке с сумоистами, но, очевидно, Сайго совершил что-то такое, что явно могло бросить тень на Кодокан, и после чего он не мог уже спокойно посмотреть в глаза своему учи­телю, которого, видимо, очень уважал. Стыд, вероятно, и заставил его уехать из Токио. Впрочем, есть и иная точка зрения, о ко­торой чуть позже.

 

Сайго Сиро в Нагасаки

О следующем периоде жизни Сайго – с 1890 по 1922-й год (год кончины) – известно очень мало. Мы знаем, что из Токио он переехал в Нагасаки, где познакомился с редактором газеты «Хи-но дэ» Судзуки Тэнган и стал его за­мести­телем. Судзуки был связан с националистическими обществами, веро­ятно, с «Гэнъёся» («Общество темного океана»), пропо­ведовавшими подчи­нение Японии Кореи и Китая. Известно, что он был учас­тником отряда «Тэнъюкё»[20], который орудовал в Корее в период восстания тонхаков и Японо-китайской войны, и, вероятно, участвовал в разведывательно-дивер­сионных операциях. Некоторые утверждают, что и Сайго, очень интересовав­шийся политикой Японии на материке, тоже участ­вовал в этих событиях, а также в Русско-японской войне. Но его имени нет ни в списке участников «Тэнъюкё», ни в списках учас­тников маньчжурских событий Русско-японской войны. Так что достоверных данных об участии Сайго в тайных операциях японцев на континенте нет.

Сэнсэй Такэда Асадзиро, 7-й дан дзюдо, установил, что в последние годы своей жизни Сайго Сиро страдал воспалением седалищного нерва и язвой желудка (причиной которой явились зло­употребления алкоголем) и находился в Нагасаки на попечении семьи Накагава – родной семьи его жены Тикако (умерла в возрасте 92 лет в 1962 г.). Родственник Накагава Хамагути Касиро слу­жил в доках в Мукаидзима – пригороде г. Ономити. Он посоветовал Сайго переехать в Ономити, где было теплее, чем в Нагасаки, жизнь дешевле, а пейзаж лучше. И в начале 1920 г. Сайго вме­сте с женой перебрался туда и поселился вместе с Хамагути при храме Кисёбо, который принад­лежал монастырю Дзёдо-дзи (находится в кварта­ле Кубо в г. Ономити).

Место это действительно было очень красивое – словно на рекламной открытке: от храма от­крывался вид на Внутреннее Японское море, по которому взад и вперед сновали корабли,

прямо впереди на острове Мукаидзима виднелась гора Такамияма, на западе была видна гора Сэнкодзи – одно из самых знаменитых мест цветения вишни сакура. И, как рассказывают, Сайго очень любил любоваться пейзажем по вечерам, наблюдая, как по мере захода солнца меняется цвет гор и лесов.

В Ономити Сайго лечился, а еще собирал во дворе монастыря Дзёдо-дзи окрестных ребятишек и устраивал для них состязания в сумо, играл с ними, показывал приемы дзюдо. Однако болезни его только обострялись, и на третий год после переезда в Ономити, в 8 часов утра 23 декабря 1922 г. он скончался в присутствии супруги Тикако и приемного сына Такаюки[21], специально приехавшего из Токио, 57 лет от роду.

Останки Сайго Сиро были захоронены в фамильной могиле семьи Накагава на кладбище в мо­настыре Дайко-дзи на родине у его супруги в Нагасаки в квартале Имакаго-тё.

Когда Кано Дзигоро узнал о кончине Сайго, он отправил его родственникам свидетельство о при­своении ему 6-го дана, кото­рое для своего любимого ученика написал самолично, чего никогда обычно не делал. В этом свидетельстве говорилось:

«Сайго Сиро, 5-й дан, в период создания дзюдо оказывал мне большую помощь, занимался ис­следованиями и постиг глубины техники бросков. Среди нескольких десятков тысяч моих учени­ков до сих пор не было ни одного, кто превзошел бы Сайго в его коронных приемах. Узнав, что им, к несчастью, овладела болезнь, и он отошел в иной мир, я не могу вынести горечи его кончины и в память о его заслугах присваиваю ему 6-й дан.

Наставник Кано Дзигоро».

Наконец, 7 октября 1951 г. инициативная группа во главе с Такэдой Асадзиро установила в мо­настыре Дзёдо-дзи памятник в честь Сайго Сиро. Эпитафию для него начертал тогдашний дирек­тор Кодокана, сын его основателя Кано Рисэй.

 

Дайто-рю от Сайго Сиро. Совсем другая история...

Итак, мы познакомились с биографией Сайго Сиро, как она видится из публикаций историков дзюдо. Но это не единственная версия его личной истории...

В середине 1960-х годов в городе Нагасаки начало свою деятельность Общество овладения ки по школе Дайто-рю (Дайто-рю Сюкикай) во главе с наставником Согава Кадзуо, который открыл преподавание знаменитой школы Дайто-рю айкидзюцу, послужившей основой айкидо, по ветви... Сайго Сиро.

Как утверждает Согава, свои знания он получил от некоего Ямаситы Ёси­хидэ, который в свою очередь, изучал Дайто-рю непосредственно у Сайго Сиро. Но откуда сам Сайго мог получить знания по этой удивительной школе, история которой ныне вызы­вает самые бурные споры среди специа­листов: в то время как пос­ледователи школы настаивают на ее древнейших корнях, историки дзюдзюцу убеждены, что это «новодел» Такэды Сокаку?

Такэда Сокаку утверждал, что получил знания некогда секрет­ной системы рукопашного боя дома Такэда о-сики-ути от Сайго Таномо – того самого Сайго Таномо, который усыновил Сиду Сиро и дал ему свою фамилию. Как утверждает Согава, первым, кого ста­рый Таномо познакомил со своей тайной, был именно Сайго Сиро, а уж потом секретная школа была передана Сокаку. Правда, с этой передачей знаний есть много неясного.

Во-первых, разные авторы дают разные даты усыновления Сиро Сайго Таномо: в 9 лет – в 1876 г., в 15 – в 1882 г. и в 19 – в 1886 г. Наиболее достоверной представляется вторая датировка, ко­торую мы находим в достаточно надежных источниках (Кудо Райсукэ, Обата Тосисиро). Последняя датировка (версия Сайго-ха Дайто-рю) выглядит наименее вероятной, потому что она соседствует с утверж­дением, будто Сайго поступил в Кодокан в 17 лет, что совершенно не соответствует ис­тине. Не вызывает доверия и первая датировка (Тарас А.Е.), поскольку она дает основания пред­положить, что уже в то время Сайго Таномо начал передавать Сиро знания айки-дзюцу. Но в связи с последующим его поступлением в додзё Иноуэ Кэйтаро и переходом в Кодокан, возглавляемый Кано Дзигоро, имевшим не больший стаж занятий, чем сам Сиро, и заведомо не допущенным к изучению «секретной могучей школы», это кажется невероятным.

Во-вторых, доподлинно известно, что уже в 1881 г., в 14 лет, Сиро переехал в Токио и на родине бывал только наездами (во время одного из них была сделана фотография Сиро с Сайго Таномо), во время которых вряд ли имел возможность познать всю сложную науку о-сики-ути. С другой сто­роны, последователи Сайго-ха Дайто-рю утверждают, что Сиро владел не только раз­новидностью дзюдзюцу дома Такэда, но и фехтованием копьем, палкой, техникой иайдзюцу и даже самурайским плаванием. Очевидно, что для изучения всех этих дисциплин требовались годы, и неудивительно, что сэнсэй Согава и его ученики высказывают предположение, что овладевать боевым искусством дома Такэда Сиро начал еще в Айдзу в детском возрасте. Однако каких-либо доказательств этого они не приводят. Очевидно лишь, пожалуй, то, что Дайто-рю вряд ли было причастно к победам Сайго Сиро на татами, как то утверждают авторы ряда опусов по «истории» айкидзюцу и айкидо.

Оставление Кодокана Сайго Сиро последователи Сайго-ха Дайто-рю связывают с его решением посвятить себя политике. Утверждают, что, покидая Кодокан, он якобы оставил сочинение под на­званием «Тоё сёкоку итти сэйсаку рон» – «Размышления о мерах по объединению стран Дальнего Востока». Из него сле­дует, что Сиро был активным сторонником идей Таруи Фудзиёси, автора «Трактата о слиянии государств Великого Востока» («Дайто гаппо рон»), откуда он, видимо, и по­заимствовал название для своей школы боевого искусства: «Дайто-рю» – «Школа Великого

Востока». Это название он якобы присвоил ей в 1897 г. по случаю осно­вания Общества воин­ской доблести Великой Японии – Дай Ниппон бутоку кай.

При этом Сиро якобы трансформиро­вал идею Сайго Таномо возродить славу кня­жества Айдзу в идею возрождения Востока, угнетаемого европей­ским империализмом, и объединения его под крылом Японии в соот­ветствии с так называ­емой концепцией «объ­единения Великой Азии в еди­ную сферу сопроцветания[22]».

По словам Согавы, после переезда в Нагасаки Сайго активно включился в политическую дея­тельность (видимо, связанную с тайной деятельностью националистических организаций), неодно­кратно выезжал в Корею и на Тайвань. В этот период он познакомился с Ямаситой Ёсихидэ, кото­рый стоял на тех же поли­тических позициях и тоже участвовал в практической работе наци­онали­стических обществ, и передал этому выпускнику Токийского императорского университета, фило­логу и исследователю косинто – мистического направления в синто, свою школу Дайто-рю. Сам Сайго якобы до самого преклонного возраста, вопреки всем утверждениям исследователей дзюдо, оставался сильным борцом, способным справиться с пятью противниками сразу.

Согава начал учиться у Ямаситы, по его собственному утверж­дению, уже с трех лет и, похоже, был единственным его учеником. Долгое время вопрос о названии того, чем они занимались, не всплывал, а когда всплыл, сэнсэй Ямасита Ёсихидэ заявил ему: «Наша школа называется "Дайто-рю"»!

Увы! Каких-либо документов, которые могли бы подтвердить все эти утверждения представите­лей Сайго-ха Дайто-рю, видеть мне не приходилось. Так что остается только гадать, где же правда. На сем я, как говорят японцы, «покладаю кисть». Дабы в следу­ющий раз вернуться к теме Сайго Сиро и обсудить его коронный прием яма-араси.

 

ЛИТЕРАТУРА

Обата Тосисиро. Айки-дзюцу самураев// Маленькая энциклопедия айкидо. М., 1994, с. 5-149.

Тарас А. Е. Боевые искусства. Энциклопедический справочник. Мн., 1996.

Стивене Дж. Три мастера будо. Киев, 1997.

Дзюдо кодза (Лекции по дзюдо). Токио, т. 1-5, 1954-1955.

Кудо Райсукэ. Хироку Нихон дзюдо (Тайные записки о японском дзюдо). Токио, 1975.

Маруяма Сандзо. Сэкай дзюдо си (Всемирная история дзюдо). Токио, 1967.

Ямада Минору. Явара. Сирарэдзару Нихон дзю-дзюцу-но сэкай (Явара. Неизвестный мир япон­ского дзю-дзюцу). Токио, 1997.

---